Сказки дедушки Бабая

Хотите стать нашим автором?

Ну, попробуйте...

Рассказочки

Автор: Вампирусий

Стулья

Я не любил их с детства. По старой семейной легенде когда-то я чуть не погиб, застряв в спинке бабушкиного кресла-качалки. С тех пор все кресла, стулья, табуретки и даже пуфики вызывали у меня смутное беспокойство, временами переходящее в трансцендентальный приступ немотивированного ужаса. Или мотив все же был?

Я долго не мог научиться сидеть. В детском саду постоянно падал. В школьные годы моим проклятием стали кнопки, словно по волшебству материализующиеся на сиденье. Институтские стулья предпочитали вероломно рассыпаться подо мной.

Лишь дома наступало для меня отдохновение. С книжкой заваливался я на диван и читал, читал, читал. Нарисованные бойким воображением миры проносились перед моим внутренним взором. Но ни один не подходил. Ведь даже в самом захудалом рассказе обязательно фигурировали ненавистные мне предметы мебели.

Я чувствовал себя Пушкиным из анекдота. Впрочем, возможно, что именно этот анекдот и подтолкнул меня к мысли – начать писать самому.

Теперь все свободное время я что-то карябал в тетрадке на 48 листов. Я создавал свой мирок, лишенный недостатков реального мира. Но разве кто-нибудь из живущих смог бы меня понять?

Конечно же, нет. Родители, видя мое увлечение писательством, не придумали ничего лучшего, чем… подарить мне на день рождения «набор юного беллетриста»! Набор этот – жестокая насмешка над моей фобией – состоял из вычурной чернильницы-невыливайки, позолоченной авторучки, двухтумбового стола и, разумеется, черного оббитого кожей кресла.

Чудовище поселилось в моей комнате. Я старался не приближаться к нему без крайней необходимости. Писать продолжал на диване, завтракал на подоконнике, а на ночь блокировал монстра дверцей одежного шкафа.

Ночами я долго не мог заснуть. Мне чудились в тишине зловещие шорохи, скрипы. Казалось, что дьявольское кресло пытается выбраться из приспособленной для него ловушки. Стоило мне задремать, как тут же я просыпался от дикого ужаса. Тогда мне казалось, что положение кресла слегка изменилось. Однажды утром я обнаружил его лежащим посреди комнаты.

У кресла была сломана ножка. Я не мог поверить в обрушившееся на меня счастье. Я бросился в спальню к родителям, чтоб тут же потребовать сдать ненавистный предмет мебели в бессрочный ремонт. Но спальня оказалась пуста.

Я обследовал всю квартиру, но так никого не нашел. Возможно, они укатили на дачу? Странно, что даже не потрудились оставить записку. И в холодильнике, как назло, хоть шаром покати.

Я заварил кофе, подсчитал свои жалкие финансы и почти решился потратить их на пачку пельменей. В прихожей меня ждало еще одно открытие. Ключи от квартиры, валявшиеся обычно на столике перед зеркалом, куда-то запропастились.

Обшарил прихожую, заглянул под вешалку, отодвинул стол. Безрезультатно! Я оказался заперт в обществе полупустой банки кофе, бесполезного холодильника и своего колченогого кресла.

Раз так, я решил вернуться к себе в комнату и посвятить день Каллиопе. Не зря говорят: настоящий талант раскрывается с голодухи. Только сначала я выставлю ненавистную рухлядь хотя бы в коридор.

Решительно дергаю ручку двери. Решительно и безрезультатно. Черт, неужели я ее запер? Нет, у меня на двери никогда не было замка. Похоже, как будто ручку что-то удерживает, словно кто-то подпер ее с той стороны. Рву со всех сил. Дверь распахивается. На пороге – покосившееся кресло.

Когда я пришел в себя, мне даже стало смешно. Очевидно, я зацепил этот злосчастный кусок кожи на ножках, когда выбегал из комнаты на поиски предков. Правда, все равно неясно, каким образом кресло выбралось из своего угла. Ну, да черт с ним…

Я ухватил поверженное чудовище за спинку и тут же отдернул руку. Большой палец расцвел алой капелькой крови. Эта зараза меня укусила!

Забинтовал палец. Теперь я готов ко всему. Осторожно обшарил спинку и отыскал спрятавшийся под кожей гвоздик. Пинком вышвырнул кресло из комнаты, вслед ему запустил отломанную ножку. Кресло перевернулось и застыло, уставившись тремя изогнутыми рогами в потолок.

Я плюхнулся на диван, выудил из-под подушки тетрадку и ручку. Но палец распух, а мысли все время возвращались к зловредному креслу. Так и не «разродившись», запихнул писательские причиндалы обратно. Попытался заснуть…


Когда я очнулся – в комнате было уже темно. Неясные образы, вырванные мною из сна, с шорохом рассыпались по комнате. Осталось одно ощущение смутной тревоги.

Щелкаю выключателем в изголовье. Вспышка выхватывает искаженные тени до потолка, и тут же с хлопком все исчезает. За секунду я успеваю заметить, что дверь в коридор слегка приоткрыта.

- Кто там? – глупо мяукаю хриплым спросонья голосом. В ответ – тишина, нарушаемая тихим потрескиванием рассыхающегося паркета.

Я боюсь опускать ноги на пол. Понимаю всю смехотворность ситуации, но первобытный ужас перед тем, кто мог затаиться под диваном, сильнее. За окном нарастает неясный рокот, но проносится мимо. Кривой квадрат освещенного фарами окна скользит по потолку.

Мне показалось, или дверь действительно открывается? Стоило мне отвлечься на одинокий ночной автомобиль – и вот уже черная щель распахнулась на пол дверного проема. Во мраке по-прежнему ничего не разобрать. Мерещится всякая чушь.

Соскакиваю с дивана и мечусь к выключателю. Тумблер щелкает, но ожидаемого облегчения не приносит. Похоже, перегоревшая лампочка вырубила пробки.

Теперь мне почти видно, что скрыто за дверью. Накренившись, в проеме громоздится злосчастное кресло. В сердцах пинаю его ногой, но чудовище уворачивается. С треском рвется обшивка сиденья, клацают гвозди-зубы…


Я забаррикадировал дверь столом. Потом отыскал в шкафу свечку и спички. При свете свечи зловещие трансформации кресла снова кажутся бредом.

Не менее глупо сидеть в потемках, если я могу попросту выйти из комнаты и заменить перегоревшие пробки. Когда я искал ключи, мне как раз попалась на глаза одна запасная. Кроме того, от пережитого шизотерического стресса чертовски хотелось в туалет.

На всякий случай я приложил ухо к двери. Как и следовало ожидать, никто мне его не откусил. Я отодвинул стол и высунул в коридор руку со свечкой. Тщедушный огонек осветил вешалку, столик и ископаемый платяной шкаф, скрывавший в своих недрах также и счетчик с пробками. Проклятое кресло понуро стояло у дальней стены.

Сперва я решил попытать счастья с пробками. Вполне возможно, что на деле они даже не перегорели, а просто отключились. Я босиком прошлепал к шкафу и потянул ручку. Закрыто…

Мне стало не по себе. Какое-то дежа-вю – вот, я сейчас дерну, а оттуда на меня бросится черное «писательское» кресло.

Оглядываюсь. Кресло на месте.

И тут дверцы шкафа сами собой распахиваются…

И в объятия мне вываливается страшное бесформенное кубло…

Смятой одежды…

Крик застревает в горле, щеки мгновенно немеют. Руки слабеют, обмякает спина и – кажется – опорожняется мочевой пузырь.

А из недр шкафа меня изучают мертвые глаза родителей…

И тут же на кухне загомонили табуретки, в зале залаял пуфик и даже стульчак в туалете захлопал крышкой. Дьявольское кресло с воем бросилось на меня. Я отпихнул его ворохом окровавленных тряпок.

Чудом мне удалось проскользнуть в свою комнату и придвинуть стол. Теперь не надо было прислушиваться – дверь выла и трепетала под ударами деревянных копыт.

- Выходи! – бушевало чудовище.

Кроме того, из-под двери начинал сочиться удушливый дым. Видимо, от брошенной свечки занялись шмотки. Я обшарил комнату, но – ничего, с чем можно идти на войну с разбушевавшимся гарнитуром.

С криком отчаянья я бросился на диван.

- Если весь мир сошел с ума, может, хоть ты мне поможешь? – диван безмолвствовал.

Я с детства ненавидел стулья. Зато, я любил свой диван. На нем я провел большую часть жизни, лучшую ее часть. Было б вполне естественно (в столь неестественной ситуации) если бы мой любимый предмет сейчас ожил, вырвался в коридор, разметал супостатов. Об этом я бредил в своих фантазиях, об этом писал в 48-листовую тетрадь.

- Ответь мне, скотина! Почему ты молчишь?

- Он не поможет тебе, - громыхнуло со стороны двери. – Он мертв. Он – просто бездушная деревяшка.

Переворачиваюсь на спину и с ужасом вытаращиваю глаза. На пороге комнаты встал на дыбы и громыхает всеми своими тумбами извечный тихоня – мой письменный стол. Столешница изогнута в кровожадной усмешке.

Я запустил в негодяя подушкой, но промахнулся. На мое счастье он не спешил приближаться.

- Послушай, - пробасил он. – Ты должен смириться. Это – твоя судьба!

- Оказаться сожранным своим «писательским» набором? Чтоб мне тетрадка глаза выклевала, а чернильница высмоктала мои мозги?

- Нет, мой принц, - с пафосом молвил стол. – Твоя судьба в это трудное время – быть со своим народом!

И мой неожиданный собеседник поведал о том, что наш мир, такой опостылевший и родной, оказывается, не единственный. Кроме него во вселенной прудом пруди параллельных миров. Он сам, например, прибыл из 퇱𕈐饙𘊓㵉饙, населенного живой и разумной мебелью. Кроме столов со стульями есть у них, например, кофеварки, вазоны, флакончики из-под духов и существа, смахивающие на пятый том Большой Советской Энциклопедии. В принципе, любой неодушевленный у нас предмет в мире 퇱𕈐饙𘊓㵉饙 мог обладать душой, разумом и… одной неразрешимой проблемой. Дело в том, что «существа» в мире 퇱𕈐饙𘊓㵉饙 чисто физически не могли размножаться. Для размножения им по-прежнему был необходим человек.

Раз в тысячу лет – усредненный срок жизни человеческих обитателей 퇱𕈐饙𘊓㵉饙 - старейшины выбирали нового принца. И похищали его с подобающими должности почестями. Выборная компания длилась десятилетиями, а имена претендентов хранились в суровом секрете. Ведь между различными мебельными кланами кипела непрекращающаяся война за место под солнцем. Каждый из них норовил перетянуть венценосного производителя на свою сторону.

И вот, на восемьсот тридцать четвертых выборах посчастливилось победить мне. Моя голова сразу же стала самым ценным товаром в обоих мирах.

- Ты нужен нам, принц! – стол преклонил колено.

Дверь содрогнулась в очередной раз и дала трещину.

А я, наконец, сделал свой выбор…


Я уносился в ночь на крылатом двухтумбовом письменном столе. Впереди, за гранью мира, меня ждали царские регалии: напильник, рубанок и молоток. В покидаемой навсегда квартире догорали несчастные стулья.

Мой «скакун» уверяет меня, что его… то есть, уже нашему миру просто необходимы новые легионы столов. Не хочу его разочаровывать. Но ведь не зря я учился пять лет в институте на инженера-асушника?

К черту рубанок! В моем правом кармане до поры притаился набор отверток. В левом – смятая тетрадка на 48 листов. Какое гремучее существо получится при соединении этих моих инструментов?